Неточные совпадения
(Жилеты же
белого пике и летние
брюки отошли к
белью в комод.)
Седые кудри складками выпадали из-под его соломенной шляпы; серая блуза, заправленная в синие
брюки, и высокие сапоги придавали ему вид охотника;
белый воротничок, галстук, пояс, унизанный серебром блях, трость и сумка с новеньким никелевым замочком — выказывали горожанина.
Одет он был в широком щегольском легком пальто, в светлых летних
брюках, и вообще все было на нем широко, щегольское и с иголочки;
белье безукоризненное, цепь к часам массивная.
На нем был хорошенький летний пиджак светло-коричневого оттенка, светлые легкие
брюки, таковая же жилетка, только что купленное тонкое
белье, батистовый самый легкий галстучек с розовыми полосками, и что всего лучше: все это было даже к лицу Петру Петровичу.
В городе, подъезжая к дому Безбедова, он увидал среди улицы забавную группу: полицейский, с разносной книгой под мышкой, старуха в клетчатой юбке и с палкой в руках, бородатый монах с кружкой на груди, трое оборванных мальчишек и педагог в
белом кителе — молча смотрели на крышу флигеля; там, у трубы, возвышался, качаясь, Безбедов в синей блузе, без пояса, в полосатых
брюках, — босые ступни его ног по-обезьяньи цепко приклеились к тесу крыши.
Прозоров оказался мужчиной длинным, тонконогим, со вздутым животом, живот, выпирая из жилета и
брюк, показывал
белую полосу рубахи.
Я подбежал к лежавшему, нащупал лицо. Борода и усы бритые… Большой стройный человек. Ботинки,
брюки, жилет, а
белое пятно оказалось крахмальной рубахой. Я взял его руку — он шевельнул пальцами. Жив!
В ресторане за каждым столом, сплошь уставленным графинами и бутылками, сидят тесные кружки бритых актеров, пестро и оригинально одетых: пиджаки и
брюки водевильных простаков, ужасные жабо, галстуки, жилеты — то
белые, то пестрые, то бархатные, а то из парчи.
Первая категория торговок являлась со своими мужьями и квартирантами на толкучку чуть свет и сразу успевала запастись свежим товаром, скупаемым с рук, и надуть покупателей своим товаром. Они окружали покупателя, и всякий совал, что у него есть: и пиджак, и
брюки, и фуражку, и
белье.
По будням — синие сюртуки с красными воротниками и
брюки того же цвета: это бы ничего; но зато по праздникам — мундир (синего сукна с красным воротником, шитым петлицами, серебряными в первом курсе, золотыми — во втором),
белые панталоны,
белый жилет,
белый галстук, ботфорты, треугольная шляпа — в церковь и на гулянье.
Ненужная эта форма, отпечаток того времени, постепенно уничтожалась: брошены ботфорты,
белые панталоны и
белые жилеты заменены синими
брюками с жилетами того же цвета; фуражка вытеснила совершенно шляпу, которая надевалась нами только когда учились фронту в гвардейском образцовом батальоне.
Еспер Иваныч был одет в широчайших и легчайших летних
брюках, в чистейшем жилете и
белье, в широком полусуконном сюртуке, в парике, вместо колпака, и надушенный.
Хозяин был в кабинете и стоял у своего письменного стола в щегольском расстегнутом мундирном сюртуке, в серо-синих с красными лампасами
брюках и в
белом жилете.
Белый серебряный аксельбант красиво болтался у него на груди.
Дворовые встрепенулись; генерал — летом в
белом пикейном сюртучке с форменными пуговицами, зимой в коротеньком дубленом полушубке и всегда в серо-синеватых
брюках с выпушкой в обтяжку и в сапогах со шпорами — с утра до вечера бродил по полям, садам и огородам; за ним по пятам, как тень, всюду следовал Иона Чибисов для принятия приказаний.
После всех подъехал господин в щегольской коляске шестериком, господин необыкновенно тучный,
белый, как папошник — с сонным выражением в лице и двойным, отвислым подбородком. Одет он был в совершенно летние
брюки, в летний жилет, почти с расстегнутой батистовою рубашкою, но при всем том все еще сильно страдал от жара. Тяжело дыша и лениво переступая, начал он взбираться на лестницу, и когда князю доложили о приезде его, тот опрометью бросился встречать.
— Решительным благодеянием, если бы только ревизующий нашу губернию граф Эдлерс… — хотел было Крапчик прямо приступить к изветам на сенатора и губернатора; но в это время вошел новый гость, мужчина лет сорока пяти, в завитом парике, в черном атласном с красными крапинками галстуке, в синем, с бронзовыми пуговицами, фраке, в
белых из нитяного сукна
брюках со штрипками и в щеголеватых лаковых сапожках. По своей гордой и приподнятой физиономии он напоминал несколько англичанина.
А когда очнулся, то увидал, что сидит в овраге и на груди у него болтаются оборванные подтяжки,
брюки лопнули, сквозь материю жалобно смотрят до крови исцарапанные колени. Всё тело полно боли, особенно болела шея, и холод точно кожу с него сдирал. Запрокинувшись назад, Евсей посмотрел на обрыв, — там, под
белым сучком берёзы, в воздухе качался ремень тонкой змеёй и манил к себе.
Посередине в ряд выросла целая фаланга высоких, длинных дощатых балаганов с ужасающими вывесками: на одной громадный удав пожирал оленя, на другой негры-людоеды завтракали толстым европейцем в клетчатых
брюках, на третьей какой-то богатырь гигантским мечом отсекал сотни голов у мирно стоявших черкесов. Богатырь был изображен на
белом коне. Внизу красовалась надпись: «Еруслан богатырь и Людмила прекрасная».
— Гришка! — вскричала наконец она, — тотчас же барину одеваться! фрак,
брюки,
белый галстук, жилет, — живее! Да где его головная щетка, где щетка?
— Так… а все-таки — может быть, хорошо все знать. — Поп, улыбаясь, смотрел, как я гневно одеваюсь, как тороплюсь обуться. Только теперь, немного успокаиваясь, я заметил, что эти вещи — куртка,
брюки, сапоги и
белье — были хотя скромного покроя, но прекрасного качества, и, одеваясь, я чувствовал себя, как рука в теплой мыльной пене.
Полусонный и мокрый, как в компрессе, под кожаной курткой, я вошел в сени. Сбоку ударил свет лампы, полоса легла на крашеный пол. И тут выбежал светловолосый юный человек с затравленными глазами и в
брюках со свежезаутюженной складкой.
Белый галстук с черными горошинами сбился у него на сторону, манишка выскочила горбом, но пиджак был с иголочки, новый, как бы с металлическими складками.
Роста и фигуры порядочной, немного прихрамывает, но в бланжевых нанковых широких
брюках; жилет из красной аладжи, в
белой хорошо собранной — манишке; блестящие перламутровые на ней пуговки и булавка с изображением мухи — простой, но как натурально сделанной, словно вот живая прилетела и села; сертучок на нем голубого камлота, ловко сшитый, нараспашку; по всему таки видно, что этот человек бывал в губернском городе в лучших обществах.
На нем была
белая, давно не мытая рубаха с веревочным пояском, вместо
брюк кальсоны, и на сапогах тоже налипли грязь и солома.
Вообще он казался гораздо развязнее, чем вчера, и в то же время проглядывало, что он и робел еще больше вчерашнего. Наружный вид его был особенно любопытен. Г-н Трусоцкий был не только прилично, но и франтовски одет — в легком летнем пиджаке, в светлых
брюках в обтяжку, в светлом жилете; перчатки, золотой лорнет, для чего-то вдруг появившийся,
белье — были безукоризненны; от него даже пахло духами. Во всей фигуре его было что-то и смешное и в то же время наводившее на какую-то странную и неприятную мысль.
На аллее показались два маленьких гимназиста, дети помещицы Чижевской, только что приехавшие, а с ними студент-гувернер в
белом кителе и в очень узких
брюках.
Чрез час из коридора вышла Матрена Матвевна в напудренной прическе маркизы времен Людовика XIV и в бальном платье; вскоре за ней явился и виконт в бархатном кафтане, золотом камзоле, весь в кружевах, в парике, с маленькой шляпой, в
белых коротеньких и узеньких
брюках, в шелковых чулках и башмаках.
На нем был щегольски сшитый просторный черный сюртук, приятно отделявшийся своей матовой массой от томного блеска светло-серых
брюк, черный низенький галстук и красивый темно-синий жилет; золотая цепочка, прицепленная крючком к последней петельке, скромно терялась в боковом кармане; тонкие сапоги благородно скрипели, и вместе с появлением Бориса Андреича разлился в воздухе запах Ess'bouquet'а в соединении с запахом свежего
белья.
Его уродливо сшитые
брюки собираются безобразными складками у колен и безбожно топчутся сапогами; его
белый галстук вечно сидит не на месте…
Одет он был в сильно потертый черный драповый пиджак, застегнутый до верху, без всяких признаков
белья, лоснящиеся черные
брюки с обитыми низками и разорванные штиблеты дополняли его костюм; в руках он держал изрядно-таки помятую шляпу-котелок.